СУВОРОВ Д. В.

КРИЗИС ТРАДИЦИОННОЙ РОССИЙСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ И

«ЭФФЕКТ ХОТТАБИЗАЦИИ»

           

Место работы: АНО ВО «Гуманитарный университет» (г. Екатеринбург).

 

Аннотация. В статье автор анализирует характерный для политической и социокультурной жизни современной России феномен – эффект доминирования и агрессивного продвижения ретроспективных цивилизационных моделей. По мысли автора, в основе сложившегося положении лежит постимперский кризис в России и неизжитые (как политически, так и психологически) комплексы имперского сознания и подсознания.

Ключевые слова: имперское сознание, империализм, субцивилизация, демократия, авторитаризм, клерикализация, «континуум Р. Лайкерта».

 

SUVOROV D.V.

Abstract. In the article the author analyzes the phenomenon characteristic of political and socio-cultural life of modern Russia – the effect of domination and aggressive development of retrospective civilizational models. According to the author, at the heart of the situation is the post-Imperial crisis in Russia and the undeveloped (both politically and psychologically) complexes of the Imperial consciousness and subconscious.

Key words: the Imperial consciousness, imperialism, subcivilization, democracy, AV-thoritarian, clericalization, "R. Likert continuum".

 

                                    Себя я не познал в познании своём.

                                                  Кто я? Ни тварь, ни вещь, ни круг, ни точка в нём.

                                                                                                      Ангелиус Силезиус.

                                                   А вокруг, как на парад,

                                                   Вся страна шагает в ад

                                                   Широкой поступью…

                                                                                                  И. Тальков.

 

О кризисе идентичности и самоидентификации в современной России сказано и написано много. И это вполне естественно – данный кризис совершенно не виртуален, он вполне реально отравляет социокультурную жизнь нашего Отечества в постсоветскую эпоху, и действенного рецепта против сего недуга пока что не предложено (прежде всего потому, что явление как следует не изучено и не определено феноменально). На наш взгляд, современный кризис российской самоидентификации есть прежде всего кризис потери имперского статуса и «фантомные боли» имперского самосознания. И это опять-таки совершенно естественно – если вспомнить некоторые очевидные факты нашего исторического прошлого.

Напомним: и петербургский, и советский периоды отечественной истории целиком и полностью прошли как имперские – это дало основание одному из самых значительных отечественных мыслителей, А. Флиеру (создателю концепта «субцивилизация» – то есть конкретный историко-культурный модус макроцивилизации) объединить петербургский и советский периоды под общей рубрикой «имперская субцивилизация». Действительно, при всех своих (подчас кричащих) различиях романовская и советская эпохи объединены общей имперской сущностью. А. Флиера можно поправить только в одном пункте: начало имперской политики в России относится ещё ко времени Ивана Грозного (завоевание татарских государств и попытка завоевания Ливонии); если же брать в расчёт в качестве старта возникновение имперской идеологии, то последняя инициируется ещё теорией «Третьего Рима» в редакции Спиридона-Саввы (откровенно империалистический характер последней прямо и недвусмысленно констатировал Д. Лихачёв). То есть – со времён княжения Василия III, с начала XVI века! Подведём первоначальный итог: русское политическое самосознание было беременно империализмом уже практически 500 лет назад, и первые попытки «претворить мечту в реальность» начались уже тогда (Смутное время затормозило эти процессы), а, как минимум, с царствования Алексея Михайловича (с украинских компаний) имперская политика в России становится доминирующей. Причём между романовской и советской империями зазор был хронологически совсем небольшой (гражданская война) – так что, приняв Российскую империю в состоянии кризиса и развала (и даже посодействовав тому!), уже Ленин де-факто воссоздал её – пожертвовав Русской Маньчжурией и западными европейскими областями (Польша, Финляндия, Балтия), но компенсировав эти потери прорывом в неподконтрольные царской России страны Центральной Азии (Монголия, Тува). Сталин же не только вернул Прибалтику, но и включил в состав СССР те земли, которые в Российскую империю никогда не входили (Галиция, Буковина, Закарпатье, Восточная Пруссия, Тува, Южные Курилы), а также создав «внешний пояс» империи за счёт распространения подсоветских режимов далеко вглубь запада и юго-запада Европы. Естественно, всё это не могло не отложить на менталитет и «коллективное бессознательное» россиян самого глубокого отпечатка.

При этом – все империи смертны, и это есть историко-культурная данность (вытекающая, между прочим, из теории систем). Можно даже вывести некую хронологическую закономерность: максимальный срок жизни империи обычно не превышает 300 лет (факт на заметку: именно 300-летие дома Романовых отметила петербургская Россия как раз накануне своего цивилизационного краха!). На практике разлёт жизни империй колеблется от совсем коротких «мгновений весны» (12 лет – бытие Третьего рейха, 14 – империи Наполеона) до 2-3 столетий. Крайне редкие исключения из правил – Рим и Византия, просуществовавшие около тысячелетия: Рим – потому что на его границах не оказалось ни одного соперника должной «весовой категории» (причём за своё имперское долголетие Вечный город на излёте собственной истории заплатил настоящим цивилизционным маразмом); Византия же всю вторую половину своего существования была империей лишь номинально, фактически уже с эпохи Мономахов представляя собой, говоря словами В. Брюсова, «национальное греческое царство». Российская империя пришла к системному кризису к началу ХХ века, и большевики реанимировали империю буквально по рецепту Бисмарка – «железом и кровью» (вот почему советская империя так быстро «вышла в тираж» – она стала нежизнеспособной, как только террор был хотя бы частично снят с повестки дня). К тому же в СССР были искусственно законсервированы все внутриимперские противоречия романовской эпохи (мгновенно «оттаявшие» в горбачёвско-ельцинские времена), и вдобавок Ленину и его преемникам пришлось – хотя бы фиктивно – пойти навстречу национальным движениям и продекларировать отказ от унитарного строения империи, конфедеративные (на уровне союзных республик) и федеративные (внутри них) национально-государственные отношения. Иначе никакой террор бы не помог воссоздать империю! Всё это говорит за весьма серьёзную вещь: империя как политический феномен в России была неизлечимо больна уже в эпоху Серебряного века, и «вылечить» её ни Романовым, ни коммунистам не удалось.

Вот этот момент и является наиболее болезненным для сознания (и подсознания) россиян – поскольку сегодня реально приходится отказываться от въевшегося «в печёнки» «комплекса Большого брата». В этом, собственно, нет ничего страшного – в не столь давнем историческом прошлом подобную операцию над собой пришлось перетерпеть и британцам, и французам, и португальцам, и голландцам, и прочим обитателям метрополий бывших колониальных империй (и всем им выпало в муках изживать иллюзию «бремени Белого человека»!). Чисто российская специфика, однако, состоит в следующем.

 Одним из самых болезненных последствий постимперского состояния России (касающегося, что характерно, и «верхов», и «низов» российского социума) является то, что современные отечественные социальные философы остроумно окрестили «эффектом хоттабизации». Иначе говоря – синдромом Старика Хоттабыча (последний, как известно, был джинном с Востока и пытался в современных условиях действовать в стилистике времён Арабского Халифата). Если совсем коротко и прямолинейно, то «эффект хоттабизации» – стремление и попытки решать современные проблемы по матрицам ушедших эпох. Происходит это именно из неизжитого имперского комплекса и вызвано откровенной ностальгией по «доброму старому прошлому» (сплошь и рядом – неимоверно идеализированному; так и должно быть – человеческому подсознанию вообще свойственно идеализировать прошлое, что отражено даже во множестве мифологий и эпосов!). Самый поверхностный анализ отечественного постсоветского бытия даёт картину поразительную и угрожающую: можно констатировать – «хоттабизация» не только чрезвычайно широко распространена в РФ, но едва ли не становится определяющим явлением в характеристике как принятия политических решений, так и социальной реакции на них. Судите сами.

На уровне международных и межнациональных отношений. Ни для кого не секрет, что постсоветская государственная независимость в бывших союзных республиках вызывает в Российской Федерации нескрываемое раздражение (комплекс Большого Брата в чистом виде!). Обращаю, однако, внимание читателя на бьющую в глаза деталь: раздражение в РФ вызывает не всякая постсоветская государственность, а именно та, которая имеет наглость быть реально независимой от Москвы и вдобавок иметь прозападную ориентацию. (Неприязнь к НАТО и США как к главным врагам России, при игнорировании новых, совершенно реальных антироссийских вызовов, и даже заигрывание с последними – один из самых заметных проявлений «эффекта хоттабизации»). Имеющий уши да слышит: в России ни малейшего раздражения не вызвала и не вызывает современная туркменистанская государственность, где структурировался один из самых омерзительных тоталитарных режимов современности (омерзительных даже на уровне внешних, символических форм!), где собственная независимая интеллигенция была загнана за решётку, а русскоязычное население подвергалась таким жёстким формам дискриминации, какие и не снились трижды проклятой Прибалтике… Никакого раздражения не вызвали в России ни коммуноидно-байские авторитарные режимы Средней Азии и Казахстана, ни феномен «последнего диктатора Европы» – так, как известно, окрестили в западной прессе политический режим Беларуси  (а к государственности Армении и Азербайджана так вообще отношение стопроцентно индифферентное!). Но… стоит только зайти речь об Украине, Грузии и странах Балтии – то есть о тех странах, где политическое развитие (хорошее или плохое, это второй вопрос) делает какие-то прозападные «телодвижения» – как в российских СМИ начинается форменная истерика, и (перефразируя Стефана Цвейга) брызжущая с голубых экранов и газетных страниц ненависть заливает страну... Кстати, совершенно аналогичные истории (и истероидные реакции на них в СССР) имели место в годы восточноевропейских «бархатных революций» в Польше, ГДР, Чехословакии, Венгрии, Болгарии и (что совсем показательно) Югославии

Другой пример – Чечня. Автору этих строк пришлось неоднократно участвовать во многих научных конференциях по истории, на которых, так или иначе, фигурировала чеченская тематика. Любой честный или хотя бы элементарно информированный выступающий прекрасно осведомлён, что там продолжается ползучая война и что последняя имеет тенденцию к преодолению «ползучести», к эскалации (в том числе – далеко за пределы Чечни). Любой честный наблюдатель также отдаёт отчёт (хотя бы самому себе), что чеченский народ в целом, мягко говоря, нелоялен по отношению к России (и не был лоялен никогда). Тогда возникает исконно российский вопрос: что делать? (Кто виноват – не спрашиваю: на этот вопрос все отвечают по-разному). Так вот, свидетельствую: ни на одной научной конференции, в которой автору посчастливилось участвовать, ни один докладчик не предложил ничего конструктивного! Зато с неотвратимость наступления дня и ночи повторяется следующая сентенция: «У нынешней власти не хватает политической воли… Вот если бы был жив Сталин, то…». Иначе говоря, отсутствие политической воли у нынешних хозяев Кремля трактуется как отсутствие решимости на геноцид! Как говорили в 30-е годы, нет человека (вариант в нашем случае – народа), и нет проблем… Даже если оставить в стороне то, что и у Сталина в сем деле ничего не получилось (иначе бы не было чеченской проблемы образца конца ХХ века); даже если оставить в стороне этический аспект проблемы (интеллигент, скорбящий о невозможности вырезать целый народ – это, надо признать, зрелище для Сальвадора Дали!) – прежде всего, остаётся главный вопрос: неужели современный гуманитарий, человек с высшим образованием и (чаще всего) с научными степенями, не понимает очевидного?! Не понимает, что то, что сошло с рук Сталину в разгар Второй мировой войны (она всё спишет!), не сойдёт с рук ни одному современному политику (что показали судьбы Милошевича и Саддама Хусейна) – просто потому, что мир стал другим? Непонимание этого для гуманитария равносильно профессиональному харакири…

 А вот та же картинка, но на уровне внутриполитическом. Чего стоят, например, набившие уже оскомину квазинаучные рассуждения о том, что демократия-де для России не подходит, что она на российской почве не прижилась (имеется в виду, кстати, исключительно болезненный опыт 90-х гг.) и что идеальным порядком для нашей страны является монархия… Во-первых, здесь уже на старте присутствует подмена понятий, ибо никакой демократии в посткоммунистической России не было и нет – по всем формальным признакам и согласно хорошо известным в политологии и менеджменте моделям, современный политический строй в России должен характеризоваться в лучшем случае как благожелательно-авторитарный (причем с тенденцией «экспоненты в сторону автаркии», если воспользоваться моделью «континуум Р. Лайкерта»). Во-вторых, и это главное, под монархией в данном случае подразумевается отнюдь не конституционная монархия европейского типа (там как раз – полная демократия!), но единственно и исключительно – традиционное романовское самодержавие. А вот это равносильно тому, как если бы в современных США для решения текущих социальных проблем предложили бы восстановить политическую структуру Конфедерации (образца 1861 года) и рабовладение… Неужели не ясно, что самодержавие было анахронизмом для России чуть ли не со времени Сперанского и декабристов (а к ХХ веку – и подавно), что именно из-за своей откровенной и вызывающей средневековости самодержавный режим и рухнул в феврале 1917 года так позорно и бездарно («жутко, унизительно издох», как констатировал гений русской поэзии Серебряного века Георгий Иванов), что во многом из-за этого Николай II стал политическим трупом ещё при жизни (белогвардейцы, имея миллион возможностей выручить экс-императора в Екатеринбурге, едва ли не демонстративно не стали этого делать, в открытую позволили красным устроить ипатьевскую ночь!), что даже Белое движение совершенно дистанцировалось от монархизма… Опять и опять Квакин, как говаривал гайдаровский Тимур своей команде (читай: опять и опять апелляция к моделям вчерашнего дня!). И никому в голову не приходит вредная мысль: чего стоит такая Россия, которая постоянно нуждается в Отце и Гении (так, напомним, назван Сталин в «Поэме о Сталине» А. Галича)?..

В этом же ряду – и современная ползучая клерикализация Российской Федерации. Спору нет, сам по себе процесс возрождения русского православия – явление позитивное (особенно после всех советских антирелигиозных художеств). Однако попытка Русской Православной церкви навязать российскому обществу средневековую клерикальную идеологию и модель поведения в качестве официоза (при попустительстве или даже поддержке властей) должная быть квалифицирована как ещё одно проявление «эффекта хоттабизации», причём крайне негативное – особенно если вспомнить те грубейшие формы давления клерикалов на современную светскую культуру России, которые мы «счастье имеем» наблюдать сегодня.

Совсем гротескной становится ситуация, если под этим углом трезво посмотреть на программные заявления политических партий России (например, в условиях предвыборной борьбы). Выясняется поразительная вещь: у самых многочисленных и «раскрученных» российских партий в идеологии откровенно просматривается ретроспективный элемент! Так, коммунисты (всех направлений) ностальгируют по временам Ленина (и Сталина!). Лидер ЛДПР требует отмены федеративного устройства РФ в пользу унитарного (то есть – возврата к политическим реалиям Российской империи) и фактически призывает к диктатуре (можно подумать, что её, родимой, у нас раньше не было, и что благодаря оной наша Родина не пришла в полный упадок!). «Справедливая Россия» устами Елены Драпеко заклинает: «Построим социализм XXI века!» – что это такое, никто толком не знает, но, судя по контексту выступлений актрисы, последняя имеет в виду отнюдь не шведско-финско-норвежско-израильский опыт, но единственно наш, доморощенный – со всеми его прелестями (то есть опять «Даёшь возврат во вчерашний день!»). Наконец, партия «Единая Россия»: да будет известно потомкам православных (и неправославных тоже), что это название есть откровенный плагиат с идеологии Белого движения. Само словосочетание «Единая Россия» – прямая цитата из Антона Ивановича Деникина (причём цитата типично «наша», отечественного разлива – контрфактная, «пиратская», без упоминания первоисточника!). При всём уважении к личности Деникина, стоит вспомнить, что Белое движение – политический феномен почти столетней данности (опять «ретро»!), и притом феномен проигравший – в значительной степени именно в силу негодности собственной идеологии. Снова тиражируем устарелые и скомпрометировавшие себя политические и идеологические модели…

Подведём итоги. «Эффект хоттабизации» пронизывает едва ли не всю политическую и социокультурную жизнь современной России. Призыв С. Говорухина «Вернуться назад!» – программный для огромного большинства россиян самого разного социально-политического статуса (куда именно «назад» – каждый решает по-своему, ибо «земля обетованная» у каждого идентифицируется различно, и этот момент также есть симптом кризиса идентичности в России, проявление, говоря словами А. Ахиезера, «синдрома расколотого общества»). И при этом никто не задумывается над мудрым предостережением гения современного японского менеджмента Тоёхиро Коно – лучшим управленческим стилем является новаторско-аналитический (то есть, устремление в будущее, и думать головой!), а худшим – консервативно-интуитивный (то есть, ставка на ретроспективность, и – как призывали в своё время при Ельцине – «голосуй сердцем!»). Вновь и вновь играем в «национальный вид спорта» – наступание на грабли, вновь и вновь выбираем худшее…

Самое скверное в данной ситуации – то, что хорошо известно психологам, изучающим феномен манипуляции. Как известно, манипулятор, вводя в заблуждение жертву, постепенно сам начинает верить в собственное вранье (и, как результат, принимать решения на основе ложных представлений, вредя уже самому себе). Именно это и происходит со всеми нами: поддаваясь «эффекту хоттабизации», мы теряем понимание того, что предлагаемые нам рецепты давно просрочены и выписаны в сгоревшей аптеке; мы теряем ощущение исторической и социокультурной реальности, снова – как  и в советскую эпоху – начинаем «жить в Зазеркалье». И тысячекратно усугубляем кризис идентичности и самоидентификации. А процесс этот – крайне опасный в силу высокой вероятности принятия таких решений, которые будет невозможно переиграть. Синергетика знает: возможность альтернативы сохраняется до точки бифуркации, после прохождения которой обратного хода нет. От этого бедствия есть только один рецепт – говоря словами М. Мамардашвили, «перестать быть детьми и повзрослеть». Перестать по-детски прятать голову под крыло от реальности и прекратить тиражирование ретроспективных поведенческих матриц. Как выразился «гуру японской экономики», великий американский менеджер Уильям Деминг, «если хотите выиграть конкуренцию – живите послезавтра». Так что, нравится это или нет, но учиться играть в футбол Старику Хоттабычу всё равно придётся.

 

 ЛИТЕРАТУРА:

1.    Ахиезер А. С. Россия : критика исторического опыта : в 3 т. Т. 1. – М. : Изд-во ФО СССР, 1998.

2.    Биллингтон Дж. Икона и топор: Опыт истолкования русской. М. : Рудомино, 2001. 880 с.

3.    Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. М.,: Языки славянской культуры,  2003. 806 с.

4.    Кавелин К. Д. Мысли и заметки о русской истории. СПб., 1866.

5.    Стариков Е. Н. Общество-казарма от фараонов до наших дней. Новосибирск : Сибирский хронограф, 2004. 419 с. 

6.    Федотов Г. П. Судьба и грехи России : Избранные статьи по философии русской истории и культуры : в 2 т. СПб. : София, 1991-1992.

7.    Эпштейн М. Н. Постмодерн в России.  – М.,  2000. – 368 с.