ФИЛИН Ю.Н.

 

Место учебы: ФГБОУ ВО «МГУ им. Н.П. Огарёва».

 

К ВОПРОСУ   О МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ГОСУДАРСТВ ЗА БЕЗДЕЙСТВИЕ В ОСУЩЕСТВЛЕНИИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ «ERGA OMNES»

 

Аннотация: в статье рассматриваются вопросы международно-правовой ответственности государств за не выполнение обязательств «erga omnes», дан анализ Российского уголовного законодательства и Римского статута применительно к ситуации в Сирии и на Украине.

Ключевые слова: erga omnes, Римский статут, ответственность государства, Комиссия международного права, Международный уголовный суд.

 

THE INTERNATIONAL LEGAL RESPONSIBILITY OF STATES FOR INACTION IN THE IMPLEMENTATION OF «ERGA OMNES» STANDARDS

 

Annotation: The article deals with the international legal responsibility of states for not complying with the erga omnes norms, the analysis of the Russian criminal law and the Rome Statute as applied to the situation in Syria and Ukraine.

Keywords: erga omnes, Rome Statute, State responsibility, International Law Commission, International Criminal Court.

 

В нормативном содержании современного международного права выделяется особая группа норм, содержащих обязательства «erga omnes». В доктрине международного права отсутствует единство подхода к пониманию правовой природы обязательств erga omnes. Однако, это не означает, что к данному вопросу не проявляется интерес. К примеру, этим вопросом занимался наш соотечественник И.И.Лукашук. В своем учебнике «Международное право» он определил обязательства erga omnes как императивные и указал, что они «… являются всеобщими, действующими между всеми (erga omnes)» [1]. В качестве примера профессор И.И. Лукашук привел решение из практики Международного Суда ООН. В решении Суда по делу о компании «Барселона Тракшн» (Бельгия против Испании) указывалось на необходимость проводить различие «между обязательствами государства в отношении всего международного сообщества как целого и теми, что возникают в отношении другого государства и касаются дипломатической защиты. По самой своей природе первые затрагивают все государства. Учитывая важность затрагиваемых прав, все государства могут считаться юридически заинтересованными в их защите; они являются обязательствами erga omnes» [2]. Комментируя это решение Суда, итальянский юрист М. Рагацци пишет, что решение указывает на две характерные черты обязательств erga omnes: «Первой является универсальность, в том смысле, что обязательства erga omnes обязательны для всех государств без исключения. Вторая – солидарность, в том смысле, что каждое государство рассматривается как обладающее юридической заинтересованностью в их защите» [3]. Таким образом И.И. Лукашук выражает мысль, что императивные нормы содержат обязательства erga omnes и выражают тенденцию к социализации мирового сообщества.

Также вопросом правовой природы норм, содержащих обязательства erga omnes занимался Институт международного права. В своей резолюции «Обязательства erga omnes в международном праве» 2005 г. Институт международного права определил данное обязательство как «обязательство по общему международному праву, которое то, или иное государство несет в каждом данном случае по отношению к международному сообществу, с учетом его общих ценностей и его заботы о соблюдении данного обязательства таким образом, что нарушение этого обязательства позволяет всем государствам принимать меры; или обязательство по многостороннему договору, которое государство-участник договора несет в каждом данном случае по отношению ко всем другим государствам-участникам этого же договора, с учетом их общих ценностей и его заботы о соблюдении, таким образом, что нарушение этого обязательства позволяет всем государствам принимать меры» [4].

Прежде чем обратиться к обоснованию необходимости ответственности государств за бездействие в осуществлении обязательств «erga omnes», следует рассмотреть категорию «международно-правовая ответственность», которая предполагает понимание ответственности в двух аспектах – позитивном и негативном. Соответственно в отечественной доктрине международного права различают позитивную ответственность и негативную (ретроспективную).

Позитивная ответственность в международном праве представляет собой общее требование по обеспечению законности и правопорядка для всех субъектов международного права. Следовательно, позитивная ответственность, адресатами которой являются все государства-члены международного сообщества, и обязательства erga omnes неразрывно связаны: последние есть правовая основа позитивной ответственности. Позитивная ответственность в международном праве занимает несравнимо большее место в международных отношениях, чем ретроспективная ответственность. Так, в Уставе ООН позитивная ответственность Совета Безопасности охарактеризована как «главная ответственность». Статья 24 Устава ООН гласит, что члены ООН «возлагают на Совет Безопасности главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности». Согласно статье 73 Устава члены ООН «несут, или принимают на себя ответственность, за управление территориями, народы которых не достигли еще полного самоуправления». А статья 6 предусматривает исключение из ООН государств, систематически нарушающих принципы Устава ООН, то есть речь здесь идет об их действиях, нарушающих позитивную ответственность и порождающих негативную ответственность.

Негативная ответственность государства за международное правонарушение есть обязанность данного государства ликвидировать все вредные для международного правопорядка последствия правонарушения и понести лишения соразмерно содеянному. Она, по выражению В. А. Василенко, «падает только на государство-правонарушителя и является результатом его неправомерного поведения, имевшего место в прошлом» [5].

И исходя из смысла негативной ответственности можно, на наш взгляд, предположить, что бездействие государств в осуществлении обязательств «erga omnes» необходимо квалифицировать как основание для негативной международно-правовой ответственности только в том случае, когда бездействие государства (государств) привело к международным преступлениям, или в случае, когда государства не предпринимают необходимых действий по пресечению уже совершенных международных преступлений.

На данный момент до сих пор не решен вопрос о том, какие именно нормы международного права содержат обязательства, характеризующиеся как erga omnes. Мировым сообществом на многих конференциях часто ставился вопрос о важности и о юридической силе норм. регулирующих защиту прав и свобод человека, а также жизни всего человечества. Считаем, что эти нормы содержат обязательства erga omnes. В работе К. Л. Сазонова. была приведена схема реализации правовых последствий нарушения норм jus cogens, предложенная профессором Университета Гумбольдта К. Томушат. Профессор данную схему выразил следующим образом: Первым делом необходимо установить императивную норму. Далее определяется правовое последствие ее нарушения на предмет выяснения степени всеобщности для интересов всего человечества.   Представляет, на наш взгляд, интерес для определения статуса норм, содержащих обязательства erga omnes, предложенная профессором Г. Гайя «концепции трех кругов», представленная им на Флорентийской конференции по ответственности государств и концепции преступлений государства в 1984г. Из концепции вытекало следующее, что эти нормы олицетворяют широкий круг. В этот круг входит круг уже, а именно нормы jus cogens. Третий, самый узкий круг, представляли международные преступления государств [6]. Следовательно, автор концепции всеобщность обязательств государств увязывает с нормами jus cogens, нарушение которых неизбежно влечет международные преступления. С нашей точки, зрения данный подход дает полную картину понимания существующей в международном праве   иерархии норм; это важно знать при определении ответственности государств – позитивной и ретроспективной – в тех случаях, когда имеют место международные преступления.

Мы обратились к рассматриваемой теме не случайно. Наш интерес вызван тем, что международные преступления, совершаемые в сфере защиты прав и основных свобод человека, подрывают основу осуществления основного естественного права человека – права на жизнь. Требуется усилить внимание к механизму международной защиты прав человека в целом и, прежде всего, основного права – права на жизнь. Реализация норм международного права, предусматривающих механизм защиты, предполагает их имплементацию, поскольку нормы международного права на территории государства собственной юридической силой действовать не могут. Следовательно, возникает необходимость имплементации норм международного уголовного права в правовую систему государств.

Проблематика международно-правовой ответственности государств впервые была поднята уже в начале XX века. Лига Наций включила данный вопрос в процесс кодификации в Гааге в 1930 году, который, так и не удалось решить. 21 ноября 1947 года Генеральная Ассамблея ООН одобрила Резолюцию 174 (II) об учреждении Комиссии международного права ООН как постоянного вспомогательного органа ГА ООН (Далее по тексту – КМП) и утвердила Положение о ней. Главная цель КМП: «инициировать исследования и выносить рекомендации в целях поощрения прогрессивного развития международного права и его кодификации». Исходя из этой цели КМП включила проблематику ответственности государств в число первых 14 тем для рассмотрения.

В 1976 году КМП предложила примерный перечень подобных нарушений, имеющих основополагающее значение для: а) обеспечения международного мира и безопасности; б) защиты прав и свобод человека (запрет рабства, геноцида, апартеида); в) обеспечение права народов на самоопределение (включая запрет колониального господства); г) защита окружающей среды (включая запрещение масштабного загрязнения атмосферы и моря). Комиссия международного права ООН в решении вопроса об ответственности государств выработала определение к данной категории, а именно - «международно-противоправное деяние, возникающее в результате нарушения государством международного обязательства, столь основополагающего для обеспечения жизненно важных интересов международного сообщества, что его нарушение рассматривается как преступление перед международным сообществом в целом» [7] (ст.1 Проекта статей). Стоит отметить, что ряд государств выступили против выдвинутой идеи. Они мотивировали свое возражение тем, что при установлении такого понятия возможна криминализация поведения государств и отсутствие в предложенном Проекте статей соответствующей процедуры привлечения к ответственности государства/государств. Мы не считаем, что существует препятствие к привлечению государства к ответственности за международные преступления. Как известно, государство как субъект международного права обладает личностью, что составляет его механизм [8].

Алгоритм нашего рассуждения состоит в следующем: международные преступления всегда связаны с деятельностью государства, являются проявлением его самостоятельной воли – воля государства формируется и объективируется в противоправной деятельности личности государства, т.е. его механизма – по международным преступлениям должны нести ответственность как высшие должностные лица, олицетворяющие личность государства, так и их исполнители. Как известно, согласно международному праву преступный приказ не освобождает от ответственности исполнителя. Наиболее показательными примерами ответственности личности государств Германии и Японии за международные преступления являются Международные военные Трибуналы по Германии и Японии – соответственно Нюрнбергский и Токийский Трибуналы. Как известно, на скамье подсудимых оказались именно те должностные лица, которые и олицетворяли личность этих государств.

Некоторые авторы сегодня уповают в осуществлении принципа неотвратимости международно-правовой ответственности за международные преступления на роль Международного уголовного Суда (МУС), который был учрежден на основе принятого под эгидой ООН на дипломатической конференции в Риме 17 июля 1998 и вступившего в силу с 1 июля 2002 года Римского статута. Однако, как показала практика деятельности МУС в последние годы, его структурные органы не всегда последовательны в соблюдении норм Римского статута, относящихся к определению их полномочий. Стоит отметить, что Российская Федерация подписала его, но до сих пор не ратифицировала. Сначала РФ активно включилась в подготовительную работу по подготовке к ратификации этого договора. Связана эта проблема с осложнением процесса имплементации в нашу правовую систему норм Римского Статута, относящихся к элементам предусмотренных в нем составов международных преступлений; эти составы и предусмотренные в УК РФ составы аналогичных преступлений не во всем совпадают; имеются отличия и в соответствующих процессуальных нормах.

В качестве примера для сравнительного анализа норм УК РФ и норм Римского Статута рассмотрим нормы о геноциде, преступления против человечности, военные преступления. Преступление геноцида в Римском статуте трактуется следующим образом: «геноцид» означает любое из следующих деяний, совершаемых с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую». Следует отметить, что в статье 6 Римского статута, посвященной геноциду, указаны квалифицирующие признаки, а именно: a) убийство членов такой группы; б) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; в) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное, или частичное физическое уничтожение ее; г) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; д) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую. В Российском Уголовном кодексе определение преступления геноцида сформулировано в статье 357, суть которой изложена следующим образом: «Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы как таковой путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей, насильственного переселения, либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой групп». Как видно, в обеих статьях отсутствуют принципиальные различия в описании состава преступления геноцида, но имеются незначительные различия в квалифицирующих признаках, а именно в части где говорится о причинении тяжкого вреда здоровью в Римском статуте сформулировано, как причинение серьезных телесных повреждений, и самое главное отличие в причинении «умственного расстройства членам такой группы». Также в УК РФ отсутствует такой состав, как создание условий жизни, рассчитанные на полное или частичное уничтожение. В Римском статуте преступления против человечности просто перечисляются, а в Уголовном кодексе Российской Федерации большая часть квалифицирующих признаков дублируются и рассредоточены в следующих главах: 1) преступления против жизни и здоровья, 2) преступления против свободы, чести и достоинства личности, 3) преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности [9]. Еще одна группа международных преступлений, которая представляет интерес для сравнения норм УК РФ и Римского Статута, - это военные преступления. И здесь мы вынуждены констатировать, что в Российском уголовном законодательстве этому виду преступлений посвящено очень мало статей по сравнению с Римским статутом. Во-первых, такое различие вызвано, масштабами регулирования. Римский статут более полно указывает, за какие противоправные деяния лица, их совершившие, подвергаются уголовному преследованию. Во-вторых, объемное количество составов преступлений сформировано благодаря таким источникам гуманитарного права, как Женевские Конвенции 1949 года и Два Дополнительных протокола к ним 1977 года, где были изложены основные нормы о запрещенных средствах и методах вооруженного конфликта. В Российском уголовном праве военным преступлениям посвящен один раздел, включающий в себя одну главу, с идентичным названием «Преступления против мира и безопасности человечества». Данная глава включает в себя 10 статей следующего содержания: Статья 353. Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны; Статья 354. Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны; Статья 354.1. Реабилитация нацизма; Статья 355. Разработка, производство, накопление, приобретение и сбыт оружия массового поражения; Статья 356. Применение запрещенных средств и методов ведения войны; Статья 357. Геноцид; Статья 358. Экоцид; Статья 359. Наемничество; Статья 360. Нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой; Статья 361. Акт международного терроризма. Требуется формирование и изменение существующего понятийного аппарата в российской правовой системе, что и было главным объяснением отсутствия ратификации Российской Федерацией этого договора.

Однако, в практической деятельности МУС прослеживаются в последние годы противоположные тенденции – с одной стороны, МУС допускает превышение полномочий, давая юридическую оценку событий, которая относится к полномочиям Международного Суда ООН и СБ ООН, с другой стороны, бездействует, хотя мог бы инициировать процедуру международного расследования нарушений международного гуманитарного права в горячих точках планеты, хотя бы, скажем, в Сирии и на Украине. Противоречивая практика МУС, его бездействие там, где назрела необходимость в пределах полномочий МУС реагировать на международные преступления, двойные стандарты, допускаемые им в юридической оценке, привели к тому, что Российская Федерация отказалась от ратификации Римского Статута на неопределенное время, что было указано в Распоряжении Президента РФ «О намерении Российской Федерации не стать участником Римского статута Международного уголовного суда» [10]. В официальном заявлении МИД (2111-152112016) РФ обозначена принципиальная позиция России по отношению к МУС как к органу международной уголовной юрисдикции и по оценке его деятельности: «Россия последовательно выступает за привлечение к ответственности лиц, виновных в наиболее тяжких международных преступлениях. Наша страна стояла у истоков создания Нюрнбергского и Токийского трибуналов, участвовала в разработке основополагающих документов по борьбе с такими тяжкими международными преступлениями как геноцид, преступления против человечности и военные преступления. Именно по этим принципиальным причинам Россия голосовала за принятие Римского статута и подписала его 13 сентября 2000 года. С МУС – первым постоянно действующим органом международной уголовной юстиции – были тесно связаны ожидания международного   сообщества в деле борьбы с безнаказанностью в контексте общих усилий по поддержанию международного мира и безопасности, урегулированию существующих конфликтов и предотвращению новых очагов напряженности. К сожалению, Суд не оправдал возложенных на него надежд и не стал подлинно независимым, авторитетным органом   международного правосудия. В принципиальном плане на различных площадках, в том числе в Генеральной Ассамблее и Совете Безопасности ООН, отмечалась неэффективная и однобокая работа Суда в рамках расследуемых им дел. Показателен факт – за 14 лет своей работы МУС вынес всего 4 приговора, израсходовав при этом более 1 млрд. долларов» [11]. (Выделено нами – Ф.Ю)

Перед международным сообществом остро встала проблема адекватного реагирования на международные преступления, из них нас особо интересует группа нарушений, касающиеся обеспечения международного мира и безопасности, а также защиты прав и свобод человека, так как совершение преступлений, относящихся к данным группам, затрагивает основы существования человечества.  Для выражения особой опасности таких деяний мы хотим сделать акцент на проблемах, связанных с событиями на территории Сирии и Украины.

В свете последних событий, имевших место на территории Сирии, стоит отметить факты вербовки и вовлечения в ряды запрещенной на территории Российской Федерации террористической организации «Исламское государство» несовершеннолетних детей; по сути имеет место вовлечение детей в религиозно-экстремистский терроризм. В статье 38 Конвенции ООН «О правах ребенка» возрастной порог запрета участия детей в вооруженном конфликте был установлен в 15 лет [12]. Однако эта норма вошла в противоречие с определением ребенка как лица, не достигшего возраста 18 лет. По инициативе   члена Комитета ООН по правам ребенка от нашего государства Юрия Михайловича Колосова был принят Факультативный протокол к Конвенции. В принятом договоре возрастной порог был увеличен до 18 лет. Детский терроризм – свидетельство международных преступлений, которые представляют особую опасность для здоровья и жизни несовершеннолетних детей. Также формирование «детского терроризма» чревато подрывом безопасности государства Сирии, так как большая часть детей, привлекаемая к террористической деятельности, являются гражданами исламских стран, что осложняет защиту государственности, осуществляемую вооруженными силами Сирии и Российской Федерации. Сложность заключается в том, что благодаря «детскому терроризму» ряды «Исламского государства» пополняются  за счет детей  вопреки имеющемуся  в международном праве запрету использования лиц, не достигших  18-летнего возраста, в вооруженном конфликте [13]. Также «детский терроризм» оказывает пагубное влияние на не окрепшие умы несовершеннолетних, которые, не зная иных идеалов кроме применения силы в решении любых вопросов и проблем, в будущем свои агрессивные воззрения смогут передавать последующему поколению. А как известно, в лице молодого поколения –  залог процветания и развития общества. Если «агрессивный элемент» внедрить в сознание детей, то о стабильности и   прогрессивном развитии не может быть и речи. К тому же сам факт терроризма является сильным аргументом, чтобы бросить все силы на борьбу с ним.

Сложившаяся ситуация имеет к нашей теме прямое отношение, поскольку мировое сообщество, обязанное защищать и обеспечивать мир   и всеобщую безопасность, содействовать осуществлению прав человека, в особенности – прав ребенка, не проявляет особого беспокойства по поводу необходимости положить конец детскому терроризму. К тому же Соединенные Штаты Америки осуществляют материальное обеспечение террористических организаций, не относящиеся, по их оценке, к «Исламскому государству», однако из содержания современного международного права применительно к запрещению терроризма,  вытекает то, что поддержка любого терроризма вне зависимости от цели, пусть – даже и благородной, не может быть одобрена; такая поддержка должна вызвать мировой резонанс и привести к ответственности лиц, виновных в совершении такого состава преступления. Однако, подобной реакции не прослеживается; и даже Международный уголовный суд не проявил интерес к возникшей проблеме, видимой невооруженным глазом.

Международное бездействие можно отметить и в отношении событий на Украине. ДНР и ЛНР обратились в СБ ООН с призывом учредить международный трибунал для расследования военных преступлений, совершенных в ходе карательной операции Киева. Такое требование подкреплено документами и доказательствами о многочисленных обстрелах из орудий тяжелой артиллерии мирного населения Донецка и Луганска, приведшие к массовым жертвам и разрушениям. По данным Управления Верховного комиссара ООН по правам человека были опубликованы данные, согласно которым не менее 6417 человек погибли и 15 тыс. 962 получили ранения в результате конфликта на востоке Украины с середины апреля прошлого года и по 30 мая нынешнего. Отмечается, что речь идет о «консервативных оценках, и реальное число погибших и раненых может быть значительно выше» [14]. В совокупности многие действия власти Украины следует квалифицировать, как геноцид. Подтвердить данный факт может доклад мониторинговой миссии ООН; она собрала многочисленные свидетельства серьезных нарушений прав человека, включая обстрелы населенных пунктов, казни, произвольные и незаконные задержания, жестокое обращение, пытки к задержанным лицам правоохранительными органами и лишение социально-экономических прав. Украинская сторона в образовавшемся конфликте всеми способами пытается избежать ответственности. Так, Украина официально по существу приостановила действие Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в специальном Указе Президента Украины № 875/2014 «О решении Совета национальной безопасности и обороны Украины от 4 ноября 2014 «О неотложных мерах по стабилизации социально-экономической ситуации в Донецкой и Луганской областях» [15] (Далее – Указ). Противоречие данного Указа и Конвенции 1950 года состоит в том, что в пункте 7 Указа установлено принятие Украиной «на отдельных территориях в районе проведения антитеррористической операции в Донецкой и Луганской областях в связи с имеющейся общественной опасностью, угрожающей жизни нации, меры в отступление от обязательств Украины по Конвенции о защите прав человека и основных свобод» [16]. Данная формулировка входит в противоречие со статьей 15 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод», где говорится, что отказ в соблюдении положений конвенции допускается в исключительных ситуациях, примером которой является ситуация вооруженного конфликта на территории государства. Однако до сих пор на территории Республики Украина не введено военное положение.

Приведенные выше примеры являются свидетельством того, что не только государства, прямо виновные в совершении международных преступлений, но и те государства-члены международного сообщества, которые своим бездействием позволяют совершать эти преступления, косвенно виновны в формировании мировой угрозы человечеству и должны нести международно-правовую ответственность. К сожалению, осуществление международно-правовой ответственности   само по себе представляет большую проблему для международного сообщества. Огромное количество граждан различных государств находятся под угрозой уничтожения или подчинения. Сегодня существует реальная угроза миру и безопасности. Исключить эту угрозу возможно только общими усилиями всего международного сообщества по противодействию международной преступности на основе принципа неотвратимости ответственности за международные преступления. Полагаем, необходимы серьезные теоретические разработки категории «международно-правовая ответственность» применительно к осуществлению ретроспективной и позитивной ответственности в современных условиях.

 

ЛИТЕРАТУРА

1.         Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. 3-е издание / И. И. Лукашук Волтрес Клувер: – М. – 2005г. – С. 296

2.         Там же.

3.         Там же.

4.         Цит. по соч. Клюня А. Ю. Соотношение императивных норм международного права и обязательств erga omnes [Электронный ресурс]. URL:  http://www.eurasialegal.info/index.php?option=com_content&view=article&id=4461:-erga-omnes&catid=116:2011-09-19-12-34-31&Itemid=2.

5.         Василенко В. А. Ответственность государств за международные правонарушения.  – Киев: Вища шк., 1973г. – С. 32.

6.         Gaja G. Obligations Erga Omnes, International Crimes and Jus Cogens: A Tentative Analysis of Three Related Concepts. In Interna-tional Crimes of State. Weiler J. H. H., Cassese A., Spinedi M. (eds.) 1989. P.160.

7.         Доклад Комиссии международного права. Ответственность государств - названия и тексты проектов статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятые Редакционным комитетом во втором чтении от 2001 года. – URL: http://legal.un.org/docs/?symbol=A/CN.4/L.602/Rev.1.

8.         Черниченко С. В. Международное право: современные теоретические проблемы. – М.: Междунар. Отношения, – 1993. – С. 152.

9.         Уголовный кодекс Российской Федерации. (Особенная часть) от 13 июня 1996 года №63-ФЗ [Электронный ресурс]: [офиц. сайт компании «КонсультантПлюс»]. – [М., 2017]. – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/

10.     Распоряжение Президента РФ от 16.11.2016г. №361-рп «О намерении Российской Федерации не стать участником Римского статута Международного уголовного суда» // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] – URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_208791/

11.     Официальное заявление Министерства иностранных дел Российской Федерации от 16.11.16 //  Министерство иностранных дел Российской Федерации [Электронный ресурс] – URL: http://www.mid.ru/press_service/spokesman/official_statement/-/asset_publisher/t2GCdmD8RNIr/content/id/2523566.

12.     Конвенция «О правах ребенка» (одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1989) (вступила в силу для СССР 15.09.1990) // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] – URL: http://www.consultant.ru/document/Cons_doc_LAW_9959/ace566075a2db62b17651c1bf12c0486ae82dbb8/

13.     Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся участия детей в вооруженных конфликтах (Нью-Йорк, 25 мая 2000 г.) // Гарант [Электронный ресурс] – URL: http://ivo.garant.ru/#/document/2561310:0.

14.     Интернет портал Украина.ру Публикация на тему Международный трибунал для Украины: преступление и наказание [Электронный ресурс]. – URL: http://ukraina.ru/analytics/20150709/1013609339.html.

15.     Указ Президента Украины № 875/2014 «О решении Совета национальной безопасности и обороны Украины от 4 ноября 2014 «О неотложных мерах по стабилизации социально-экономической ситуации в Донецкой и Луганской областях» [Электронный ресурс]. URL: http://zakon4.rada.gov.ua/laws/show/n0013525-14/paran2#n2

16.     Интернет портал Украина.ру Публикация на тему Международный трибунал для Украины: преступление и наказание [Электронный ресурс]. – URL: http://ukraina.ru/analytics/20150709/1013609339.html9.17); http://zakon4.rada.gov.ua/ laws/show/n0013525-14/ paran2#n2