КОНДРАШКИНА А. В.

Место учебы: ФГБОУ ВО «Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва», магистрант кафедры теории, истории государства и права и международного права юридического института.

ТОЛКОВАНИЕ НОРМ ПРАВА ПО ОБЪЕМУ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ

Аннотация. В статье рассматривается виды толкования норм права по объему и их роль в юридической деятельности.

Ключевые слова: толкование права, интерпретация, субъекты толкования, виды толкования права, акты толкования права.

INTERPRETATION OF LEGAL NORMS BY SCOPE AND ITS SIGNIFICANCE FOR LEGAL PRACTICE

Abstract. The article examines the types of interpretation of legal norms in terms of scope and their role in legal activity.

Keywords: interpretation of law, interpretation, subjects of interpretation, types of interpretation of law, acts of interpretation of law.

Толкование правовых норм имеет целью выяснение действительного смысла нормы, который имел в виду сам законодатель. Свою волю законодатель формулирует средствами языка. Поэтому словесное выражение его воли может не всегда совпадать с ее действительным содержанием.

Причиной тому будет или недосмотр (упущение) законодателя, или небрежность в оформлении своих мыслей, или даже отсутствие в языке и законодательной технике «отработанных» терминов и конструкций.

Результатом толкования должна быть однозначность и полная ясность смысла нормы права. Особенность толкования по объему обусловлена его связью с конечным результатом уяснения и разъяснения смысла правовых норм, от которого зависит практический эффект толкования. В связи с результатом толкования различают буквальное (адекватное), расширительное (распространительное) и ограничительное.

Однако в отдельных случаях может обнаружиться некоторое несоответствие между подлинным содержанием нормы права и ее внешним выражением в тексте нормативного правового акта. Здесь бывает одно из двух – либо словесная формулировка нормы окажется шире ее подлинного смысла, либо наоборот. Соответственно, возникает необходимость в распространительном или в ограничительном толковании нормы права.

Буквальное толкование – наиболее типичный и часто встречающийся вид толкования, когда «дух» и «буква» закона совпадают, т.е. словесное выражение нормы права и ее действительный смысл идентичны.

Однако так бывает не всегда. В силу объективных или субъективных причин словесное выражение воли законодателя и действительное содержание этой воли, выраженной в правовой норме, могут не совпадать. В таких случаях как исключение может применяться расширительное или ограничительное толкование.

Основанием для выделения данных разновидностей указывают обычно «объем» толкования. При этом создается впечатление, что «по объему» допускается истолкование шире или уже того смысла, который установлен в результате использования соответствующих приемов толкования. Это заблуждение. Норма истолковывается шире или уже буквального ее смысла, но обязательно в соответствии с тем смыслом, который выявлен в итоге уяснения истинного содержания нормы.

Понятие «объем толкования» не получило достаточно глубокого и основательного рассмотрения в научной литературе. Я.М. Брайнин обращает внимание на то, что объем толкования составляет не цель, а результат толкования [1, с. 236]. П.Е. Недбайло подчеркивает, что необходимость в толковании права по объему возникает в связи с возможным несоответствием содержания нормы ее текстуальному выражению, а также вследствие изменившейся обстановки, когда расширяется или сужается круг юридически значимых фактов, предусмотренных гипотезой нормы [2, С. 234].

Анализ приведенных мнений позволяет сделать вывод о том, что основным содержанием понятия «объем толкования» выступает смысл правовой нормы, полученный интерпретатором в процессе сравнения результата своей познавательной деятельности с текстуальным смыслом источника права, в котором находится толкуемая норма. Объем толкования, следовательно, есть результат верификации соотношения буквального смысла правового текста и познавательной деятельности интерпретатора. Он предстает в совокупности правовых суждений интерпретатора о содержании нормы права и пределах ее реализации, которые до этого не были достаточно ясными. При этом своеобразную «изюминку» объема толкования составляют конкретизирующие суждения о границах, пределах распространения смысла и действия правовой нормы [3, С. 146].

Распространительное толкование имеет место в случаях, когда истинное содержание нормы шире ее буквальной формулировки.

При расширительном (распространительном) толковании действительный смысл и содержание правовой нормы шире, чем ее словесное выражение. Например, законодатель часто использует термин «закон» (судьи независимы и подчиняются только закону). Но истинный смысл слова «закон» состоит в том, что в этом случае имеются в виду все нормативно-правовые акты, а не только акты высших органов власти. То же самое касается и термина «судьи», поскольку имеются в виду и присяжные.

Ограничительное толкование происходит в тех случаях, когда действительное содержание правовой нормы несколько уже словесной ее формулировки.

Ограничительное толкование применимо в тех случаях, когда действительный смысл нормы права уже, чем ее словесное выражение. Например, в норме права записано: «Все совершеннолетние дети обязаны содержать нетрудоспособных родителей». Однако не все дети обязаны это делать. От этой обязанности освобождаются нетрудоспособные дети, а также дети, которых родители не содержали и не воспитывали. В данном случае сужается круг субъектов, подпадающих под действие правового предписания.

Как видим, распространительное и ограничительное толкования правовых норм связаны с установлением того, что объективированная воля регулирующей подсистемы оказывается выраженной в более общем или, напротив, в менее общем виде, нежели это имелось в виду при принятии нормативного правового акта. Вне всякого сомнения, что путем такого толкования не может быть ни дополнения правовой нормы, ни изменения формулировки ее действующего текста, ни «дотягивания» ее до желаемого, ни произвольного исключения из сферы ее применения какой-либо части предмета регулирования. Практически ограничительное или распространительное толкование сводится преимущественно к более узкому или более широкому истолкованию отдельных терминов и выражений, содержащихся в нормативных предписаниях, и к согласованию их между собой путем выработки правоприменительных положений, основанных на глубоком изучении и обобщении правореализационной практики.

При расширительном и ограничительном толковании устанавливается действительная воля законодателя, поэтому такое толкование не вносит никаких изменений в истинный смысл и нормы права.

Расширительное и ограничительное толкование следует отличать от аналогии закона, хотя между ними существует внешнее сходство. Аналогия предполагает пробел в праве, отсутствие соответствующей нормы права, где определенные факты не охватываются ни текстом, ни смыслом законодательства. Здесь происходит распространение закона на новый круг общественных отношений. При расширительном толковании такие факты охватываются смыслом законодательства, хотя в тексте правовой нормы это выражено неточно.

Расширительное и ограничительное толкование применимо во всех отраслях права, хотя существуют некоторые изъятия. Не могут толковаться расширительно нормы, содержащие какие-либо ограничения, устанавливающие более строгую юридическую ответственность, санкции правовых норм.

Когда в тексте нормативного акта использованы такие обороты, как «другие», «прочие», «иные», «и так далее», то это предполагает расширительное толкование закона.

Термин «распространительное» толкование, наиболее часто употребляющийся в обиходе и науке, до некоторой степени питает неправильные представления о его сущности. Можно понять так, как будто речь идет о распространении действия норм на случаи, ими не предусмотренные. Более приемлем с этой точки зрения именно термин «расширительное» толкование.

Ни о каком толковании не может быть речи там, где происходит применение или неприменение правовых норм к соответствующим обстоятельствам. Толкование – это всегда уяснение подлинного смысла нормы или суждение о таковом.

Чаще всего призывы к отказу от распространительного и ограничительного толкования встречаются среди криминалистов. Оно, дескать, порождает нигилизм к закону, ведет к необоснованному усилению репрессий и т.д. Удачно, с нашей точки зрения, критиковал подобные выводы Я.М. Брайнин. «Ошибка ученых, – писал он, – возражающих против распространительного и ограничительного толкования, состоит в том, что по их представлению эти виды толкования изменяют объем действия правовой нормы в противоречии с волей законодателя» [1, С. 234]. И далее Я.М. Брайнин указывал, что неправильное толкование или применение закона не может служить основанием, чтобы отрицать его в принципе. Даже с обновлением уголовного законодательства отнюдь не устранены случаи такого толкования. Еще более они распространены в других отраслях советского законодательства.

Среди ученых, которые поддерживают использование расширительного и ограничительного толкования, всегда царит, тем не менее, убеждение, что такое толкование небезгранично. Однако до сих пор не определены сколько-нибудь твердые критерии допустимости или недопустимости его по отношению к каким-либо категориям правовых норм. Представители правовых дисциплин чаще всего приводят отдельные нормы, по отношению к которым говорят: эту истолковать расширительно можно, а эту нельзя. Например, П.С. Элькинд, указывая на норму, устанавливающую перечень источников доказательств по уголовному делу, писала: «Какое бы то ни было иное, кроме как адекватное, толкование данной правовой нормы недопустимо» [4, С. 133]. Но никакое другое, кроме как адекватное, толкование недопустимо и по отношению к любой другой норме, если ее буквальный и действительный смысл не расходятся. Если же автор приводит указанную норму по причине расхождения ее смысла и текста, то следовало объяснить, почему нужно отвергать те источники, которые дают доказательства по делу.

А.П. Коренев правильно критиковал отрицание расширительного и ограничительного толкования административно-правовых норм. Вместе с тем причины его и критерии допустимости он определял, на наш взгляд, неудачно. В числе причин, которые влекут такое толкование, он указывает и общий характер гипотез, и мобильность управленческих отношений, и возможность появления новых фактов, т.е. все то, что является причиной пробельности права. Распространительное толкование, по его мнению, допустимо только в тех случаях, когда «оно с очевидностью вытекает из смысла самой нормы», а ограничительное – когда «административно-правовая норма не совсем ясно определяет случаи, на урегулирование которых она рассчитана» [5, С. 46-47].

Упоминаемая автором «очевидность» достигается только при закреплении намерения законодателя в словесной формулировке. А.П. Коренев из того и исходит, коль скоро расценивает употребление в законе выражений «и др.», «и т.д.», «в частности» как призыв к расширительному толкованию. Выше было указано: если нет расхождения между текстуальным смыслом и истинной волей законодателя, нет необходимости в расширительном толковании. Неясная норма после использования всех приемов толкования может быть истолкована как расширительно, так и ограничительно. Если же у правоприменителя вообще не создалось определенного убеждения об истинном содержании нормы, предпочтительнее буквальное ее понимание.

Ни в коем случае не подлежат ограничительному толкованию права и свободы, установленные государством для своих граждан, равно как и законы, ослабляющие или полностью ликвидирующие ответственность. Распространительному толкованию не подлежат нормы, которые представляют собой исключение из общего правила, предусмотренного другой нормой, «поскольку подобные исключения должны быть всегда сформулированы четко, конкретно и ясно». Наконец, не следует толковать ни расширительно, ни ограничительно санкции правовых норм, поскольку санкция «должна быть четко и ясно изложена, не должна допускать никаких сомнений и кривотолков в отношении своего содержания».

Государство устанавливает права и свободы граждан, исходя из объективных закономерностей соотношения личных и общественных интересов. Руководствоваться буквальным смыслом нормы, заведомо зная, что она не выражает подлинной воли законодателя, – значит посягать на общественный интерес.

Гуманизм права не имеет ничего общего с «всепрощением», с потаканием правонарушителям. Поэтому в случаях, когда подлинная воля законодателя, направленная к смягчению или устранению ответственности, не распространяется на каких-то лиц, хотя текстуальная формулировка и позволяет им на это надеяться, нужно толковать норму ограничительно.

Исключения из общих правил могут быть истолкованы расширительно и ограничительно не в связи с общими, а в связи с исключительными обстоятельствами.

Санкции в рассматриваемом отношении ничем не отличаются от любого другого элемента нормы. Более того, неопределенность гипотезы или диспозиции влечет порой более пагубные последствия.

Требование четкого и ясного изложения относится не только к санкциям или исключениям из общих правил, но в равной степени ко всем правовым нормам. Недостатки происходят, как было замечено, помимо воли законодателя.

Таким образом, при всех условиях необходимо устанавливать и руководствоваться в своих действиях подлинной волей законодателя, а не ее суррогатом и не ее противоположностью. Коль скоро допускается расширительное и ограничительное толкование, никаких ограничений в объекте быть не должно. Другое дело, что нужно всегда, а в некоторых случаях особенно быть тщательным в установлении действительного содержания правового требования. Иногда без особых познаний видно расхождение смысла нормы с буквальной формулировкой, а иногда для убеждения в том приходится применить все приемы толкования.

Любое толкование, в том числе распространительное (расширительное) или ограничительное, призвано раскрыть, познать только то, что фактически содержится, но недостаточно четко выражено в самой норме. Это – одно из неизменных условий обеспечения прав, свобод и законных интересов граждан, укрепления законности и правовых основ государственной и общественной жизни.

ЛИТЕРАТУРА:

1.    Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение / Я.М. Брайнин. – Москва: Юрид. лит., 1967. – 240 с. – Текст: непосредственный.

2.    Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм / П.Е. Недбайло. – Москва: Госюриздат, 1960. – 511 с. – Текст: непосредственный.

3.  Вопленко Н.Н. Объем толкования и конкретизация правовых норм / Н.Н. Вопленко, Ю.А. Гаврилова. – Текст: непосредственный // Конкретизация законодательства как технико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики: материалы междун. симпозиума. – Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2008. – С. 135-140.

4.    Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права / П.С. Элькинд. – Москва: Юрид. лит., 1967. – 192 с. – Текст: непосредственный.

5.    Коренев А.П. Толкование и применение норм советского административного права / А.П. Коренев. – Текст: непосредственный // Советское государство и право. – 1971. – № 1. – С. 46-53.