СУШКОВА Ю.Н.

Место работы: д.и.н., декан юридического факультета Мордовского государственного университета им. Н.П. Огарева

АМНИСТИЯ И ЕЕ СОЦИАЛЬНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ЧЕЛОВЕКА:

 ИЗ ОПЫТА ПРОШЛОГО И НАСТОЯЩЕГО (ПАМЯТИ П.С. РОМАШКИНА)

Аннотация. Познание социальной природы амнистии и помилования тесно связано с разнообразием способов социальной регуляции поведения человека в обществе, удержания его в разумных границах. В статье анализируются государственно-правовые взгляды П.С. Ромашкина по проблемам амнистии.

Ключевые слова: амнистия, помилование

AMNESTY AND ITS SOCIAL INFLUENCE ON THE HUMAN: FROM THE HISTORICAL AND MODERN EXPERIENCE (DEDICATED TO P.S. ROMASHKIN)

SUSHKOVA IU.N. doctor of historical sciences, dean of the Law Faculty of the Ogarev Mordovia State University

Annotation. Knowledge of the social nature of amnesty and pardon is closely related to the variety of ways of social regulation of human behavior in society, keeping it within reasonable limits. The article analyzes the state-legal views of P. S. Romashkin on the problems of amnesty.

Key words: amnesty, pardon

Познание социальной природы амнистии и помилования тесно связано с разнообразием способов социальной регуляции поведения человека в обществе, удержания его в разумных границах. Поиск баланса между наказанием и снисхождением, прощением различными народами осуществлялся на основе исторических традиций, социальной практики, состояния политической и экономической систем, общественного сознания. «Прощение» исходит из того, что, несмотря на признание законности и справедливости приговора, государство не желает его применения в определённых случаях, прежде всего в отношении лиц, не представляющих большой общественной опасности. Помилование и амнистия опираются на глубинные потребности общества в саморегуляции и его представлении о справедливости, о возможности раскаяния и прощения. Потребность в расширении практики применения амнистии и помилования связана не только с мировыми тенденциями гуманизации права и власти, но и конкретным несовершенством системы уголовного и уголовно-исполнительного права.

В числе существующих в российском законодательстве различных видов освобождения от ответственности и наказания, смягчения положения лиц, совершивших преступления, амнистия и помилование имеют немаловажное значение. Поскольку любое наказание имеет предел, уголовно-правовое поощрение является важнейшей частью уголовного права, деятельности соответствующих правоохранительных органов. Несмотря на стремление к гуманизации системы исполнения наказания и использования опыта зарубежных стран, в России приходится свыше 460 заключенных в расчете на 100 тыс. населения. В местах лишения свободы находится около 650 тысяч человек, при численности населения в 2,4% от общемировой в России содержится около 7,5% от общего числа заключенных по всему миру.  Уровень преступности в России за 10 лет снизился в 1,6 раза (на 38%). В то же время число заключенных сократилось всего в 1,2 раза (на 18%), что свидетельствует об определенной диспропорции. По данным ФСИН России, по состоянию на 1 марта 2016 г. в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержалось 650 613 чел. В исправительных колониях отбывало наказание 526 343 чел., в т.ч. в колониях-поселениях – 32 079 чел. В следственных изоляторах и функционирующих в режиме следственного изолятора помещениях содержалось 120 841 чел.[1]. Приведенные сведения актуализируют научно-практическое значение исследований данных институтов.  

Одной из последних крупных работ члена-корреспондента Академии наук СССР П. С. Ромашкина стала книга «Амнистия и помилование в СССР» (М., 1959). На фоне происходивших в стране политических процессов борьбы с «врагами народа», инакомыслием, многочисленных репрессий, по существу, уничтоживших значительную часть российской интеллигенции, деятелей науки и образования, руководителей различных отраслей хозяйства, автор стремился показать лучшие стороны советской государственности, проявлявшиеся в гуманизме по отношению к отдельным категориям осужденных. «Красный террор», смертную казнь он считал временными, вынужденными мерами, необходимыми не только для упрочения советской власти, но и для преодоления какого-либо влияния ложных ценностей дикого зарубежного рынка. Выбранная тема, безусловно, открывает, прежде всего, гуманизм самого Петра Семеновича, твердо убежденного в перспективах формирования подлинного народовластия, равноправия, улучшения юридического положения крестьян и рабочих. В своих работах он часто применял термин «демократия» в исконном значении «народовластия», которое не отождествлял с западной ее моделью, по-настоящему к демократическим относя рабочие и коммунистические партии.

Большое значение Ромашкин уделил историко-правовому развитию институтов амнистии и помилования, подробно проанализировал зарубежный опыт их применения, выявив как его достоинства, так и недостатки. Освобождение от наказания (амнистия) известно с древнейших времен. В Древнем Риме, например, во времена республики оно применялось по решению комиция и сената, а во времена империи это право перешло к императорам. В эпоху Средневековья амнистия с юридической точки зрения не отличалась от помилования. Эти институты нередко использовались феодалами с целью личного обогащения. Позднее амнистия и помилование широко применялись в отношении осужденных из привилегированных сословий, что давало возможность оставлять безнаказанными тяжелые преступления аристократии. В связи с этим прогрессивные деятели XVIII в. резко осуждали институт помилования. В дальнейшем в западноевропейских государствах амнистия, сформировавшись в качестве самостоятельного института, представлялась политическим актом, даруемым всему обществу, а помилование – актом милосердия в отношении отдельной личности[2].

В законодательстве царской России закреплялся институт «помилования» и «прощения», применявшихся к случаям освобождения от наказания как отдельных лиц, так и многих осужденных. Уголовное уложение 1903 г. употребляло и термин «общий милостивый манифест». Помилование относилось к исключительной компетенции царя.  В статье 165 Уложения о наказаниях отмечалось: «Помилование и прощение виновных ни в коем случае не зависит от суда. Оно непосредственно исходит от верховной самодержавной власти и может быть лишь действием монаршего милосердия. Сила и пространство действия сего милосердия как изъятия из законов общих определяются в том самом высочайшем указе, коим смягчается участь виновных или же даруется им совершенное прощение». Уголовное уложение 1903 г. (ст. 72) по вопросу о помиловании почти дословно воспроизвело статью 165 Уложения о наказаниях. В дореволюционный период к изданию актов «милосердия» в отношении своих подданных монархи обычно прибегали по случаю победы или каких-либо торжественных событий в жизни царствующего рода.  Известны и своеобразные случаи «милости» русских царей, когда помилование сводилось к замене одного рода смертной казни другим. Так, Николай I, например, осужденным декабристам Пестелю, Рылееву, Муравьеву-Апостолу, Бестужеву-Рюмину и Каховскому «милостью» заменил смертную казнь через четвертование повешением[3].  

В западноевропейских государствах право амнистии принадлежало законодательным органам, а помилования – исполнительной власти. Ромашкин сопоставил опыт Франции, Англии, США, Финляндии, Нидерландов. Критически оценивая опыт применения амнистии на Западе, он посчитал ее в их варианте не актом милосердия, а «вынужденной мерой», «уступкой», когда во многих случаях лица, осужденные за политические преступления, фактически оказывались вне амнистии.  Он акцентировал внимание на том, что там амнистия и помилование не применялись к осужденным прогрессивным деятелям, являвшимся «подлинными борцами за мир, демократию и социализм», а использовались в отношении военных преступников, совершивших тягчайшие преступления против человечества. Уже в ходе Нюрнбергского процесса американо-английские круги пытались выгородить главных военных преступников, а как только закончился этот процесс и исчезла необходимость сидеть за судебным столом «вместе с русскими», открыто отказались продолжать сотрудничество с Советским Союзом в деле наказания военных преступников. «В результате большинство военных преступников, проливших кровь сотен тысяч невинных людей, были совершенно освобождены от ответственности, а те немногие из них, которые были осуждены, подверглись лишь ничтожным наказаниям, а затем были помилованы и избавлены от всякого наказания»[4]. Отказывали в амнистии борцам за свободу и независимость колониальных народов.   

Автором в хронологическом порядке приведены общесоюзное законодательство и законодательство союзных республик по вопросам амнистии и помилования за 40 лет советской власти, а также акты об амнистии, принятые отдельными автономными республиками. Проанализированы наиболее важные инструкции и постановления Пленума Верховного Суда СССР, разъяснявшие порядок применения актов об амнистии. Впервые им опубликованы акты об амнистии, принятые в Армянской ССР (перевод А. Н. Тер-Григоряна). Ромашкин на широком круге источников всесторонне проанализировал институты амнистии и помилования, рассмотрел их юридическую природу, порядок издания актов о них, различия, порядок полного и частичного освобождения от наказания, пределы действия, применение к длящимся и продолжаемым преступлениям, зарубежный опыт, освобождение от административных взысканий, уголовного преследования и правовых последствий осуждения. Он пришел к выводу о том, что амнистия в СССР проводилась, как правило, в связи со знаменательными для государства событиями, в честь выдающихся побед и достижений.

В первые годы советской власти акты об амнистии издавались часто. С введением Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. и уголовных кодексов других союзных республик был разработан порядок условно-досрочного освобождения. Акты об амнистии стали выходить реже. Характерно, что союзные республики в 1936–1937 гг. прекратили их издание, ограничившись лишь принятием актов о помиловании по конкретным делам, хотя нормы об амнистии не подвергались никаким изменениям. 

В правовом смысле амнистию и помилование Ромашкин определял в качестве актов высшего органа государственной власти, которые, не отменив уголовного закона, каравшего за те или иные преступления, в то же время освобождали полностью или частично от наказания или заменяли назначенное судом наказание другим, более мягким. По некоторого рода делам на основании актов об амнистии и помиловании прекращалось начатое уголовное преследование, а если уголовное дело еще не возбуждено, становилось невозможным его возбуждение. В ряде случаев актами амнистии и помилования признавались не имеющими судимости лица, отбывшие наказание или освобожденные от него[5].

            В основе издаваемых актов об амнистии и помиловании лежит, по мнению Ромашкина, «народный характер советской власти», стоящей на страже интересов граждан и проводящей в своей политике принципы гуманизма. Они исходили из необходимости облегчения в первую очередь участи лиц, совершивших те или иные преступления, не представлявшие особой опасности, доказавших своим добросовестным трудом и примерным поведением, что они встали на путь исправления[6].

            Ромашкин подчеркивал, что советское законодательство стояло на позициях материального понятия преступления и исходило из того, что в тех случаях, когда в силу изменившейся социально-политической обстановки деяние перестало быть общественноопасным или когда лицо, совершившее преступление, уже не могло быть общественноопасным, наказание не должно применяться. Советскому государству «чуждо чувство мести» даже к лицам, совершившим тяжкие преступления. Автор отмечал, что цель наказания не только кара, но и исправление и перевоспитание в духе честного отношения к труду, неуклонного соблюдения законов в духе положительных традиций общежительства. Наказание сочетало в себе принуждение и воспитание, преследуя исключительно гуманные цели – защиту интересов государства и его граждан. Ромашкин прямо указывал на то, что хотя наказание объективно и заключало в себе лишение преступника какого-либо блага (свободы, прав, имущества и др.), оно не преследовало цели возмездия и не должно было причинять излишних страданий. Ст. 20 Основ уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 г. определяет, что наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства[7].

            Автор оценивал такие виды наказаний, как смертная казнь путем отравления газом, пожизненная каторга, содержание в концентрационных лагерях, стерилизация и кастрация, крайне жестокими и даже изуверскими видами наказаний, не присущими Советскому государству.

VI Всероссийским съездом Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов 6 ноября 1918 г. предписывалось всем революционным трибуналам и народным судьям в срочном порядке пересмотреть списки осужденных лиц с целью применения досрочного освобождения тех из них, освобождение которых не представляло опасности для республики.  Ромашкин проанализировал мотивировки актов амнистии, в том числе в целях облегчения положения людей, совершивших преступления впервые, по несознательности, из-за нужды или случайно. Лица, осужденные или преследуемые за особо опасные и тяжкие преступления, амнистии, как правило, не подлежали. Во всех актах об амнистии, изданных высшими органами государственной власти союзных республик и Союза ССР, проявляется исключительная забота о трудящихся[8].

Полной амнистии подлежали и лица, участвовавшие в военных организациях Колчака, Деникина, Врангеля, Савинкова, Петлюры, Булак-Булаховича, Перемыкина и Юденича в качестве рядовых солдат, путем обмана или насильственно втянутых в борьбу против советской власти; были амнистированы дезертиры и некоторые категории эмигрантов. Освобождали от наказания бывших контрреволюционеров, проявивших лояльность к советской власти. О гуманизме свидетельствовали и многочисленные акты об амнистии, в которых широко применялось полное освобождение от наказания несовершеннолетних, лиц, страдающих тяжелыми болезнями, женщин, имеющих малолетних детей, беременных, а также лиц пожилого возраста[9].

Политическая оценка природы амнистий была дана в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 г. «Об амнистии». «В результате упрочения советского общественного и государственного строя, повышения благосостояния и культурного уровня населения, роста сознательности граждан, их честного отношения к выполнению своего общественного долга, – говорится в Указе, – укрепились законность и социалистический правопорядок, а также значительно сократилась преступность в стране»[10].  

По убеждению Ромашкина, ярким выражением гуманизма советской власти являлось принципиально отрицательное отношение к смертной казни, рассматриваемой как вынужденная, временная, исключительная мера наказания, вызванная определенными историческими условиями. На второй же день после установления советской власти декретом II Всероссийского съезда Советов от 26 октября 1917 г. было объявлено об отмене смертной казни. Только ожесточенное сопротивление буржуазии и ее агентов, применявших в борьбе с советской властью самые крайние меры, вынудило государство прибегнуть к применению смертной казни за тягчайшие преступления, совершенные классовыми врагами и другими преступниками. Но как только обстановка изменилась, Советское государство вновь отказалось от применения смертной казни. 17 января 1920 г. было принято Постановление ВЦИК и СНК СССР «Об отмене применения высшей меры наказания (расстрела)»[11].

Хотя в первых уголовных кодексах и в последующем уголовном законодательстве СССР и союзных республик была предусмотрена возможность применения смертной казни, однако всегда подчеркивался ее временный, исключительный характер и систематически ограничивались случаи применения таковой. Манифестом ЦИК Союза ССР от 15 октября 1927 г., изданным в честь 10-летия Октябрьской революции, смертная казнь была отменена по всем преступлениям, кроме государственных и воинских преступлений, вооруженного разбоя. Основы уголовного законодательства 1958 г. также подчеркивали исключительный характер этого наказания. Последовательная политика ограничения случаев применения смертной казни нашла также выражение в издаваемых Советским государством актах об амнистии и помиловании. Ромашкин приводит ряд актов об амнистии, в которых прямо указывалось на замену смертной казни другими видами наказания. Он отмечал, что произошел коренной пересмотр характера наказания в пользу условного осуждения, общественного порицания, лишение свободы заменялось обязательным трудом с сохранением свободы, а тюремное заключение – воспитательными учреждениями. Вводились товарищеские суды[12]. 

Первые же конституции советских республик предусматривали за высшими органами государственной власти право издания актов об амнистии и помиловании. Так, Конституция РСФСР 1918 г. установила, что к ведению Всероссийского съезда Советов и Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов отнесено, в частности, право амнистии, общей и частичной (ст. 49 «с»). Согласно Конституции СССР 1924 г., в ведении советских социалистических республик в лице их верховных органов было «право амнистии, распространяемое на всю территорию союза» (п. «ц» ст. 1). В отношении граждан, осужденных судебными и административными органами союзных республик, сохранялось право амнистии, как и помилования, реабилитации за центральными исполнительными комитетами этих республик (ст. 69). В период с 1924 г. до принятия Конституции СССР 1936 г. в виде исключения пользовались правом амнистии и помилования отдельные автономные республики, в эти годы неоднократно издававшие акты об амнистии, но лишь на основе полномочий, специально предоставлявшихся им высшими органами государственной власти той союзной республики, в которую они входили[13].

По Конституции СССР 1936 г. к ведению Союза ССР в лице его высших органов государственной власти отнесено «издание общесоюзных актов об амнистии» (п. «ш» ст. 14). Президиум Верховного Совета СССР осуществлял право помилования (п. «к» ст. 49 Конституции СССР).  Верховные Советы союзных республик пользовались правом амнистии и помилования граждан, осужденных судебными органами союзных республик (ст. 60 Конституции СССР).  Право автономных республик на издание актов амнистии и помилования не предусматривалось[14].

Ромашкин проводил различия между амнистией и помилованием, не разделяя точку зрения ряда исследователей, полагавших, что разграничение выражалось лишь в количественной стороне дела. Акты об амнистиях не указывали конкретных лиц, распространялись на всех подпадавших под указанные в них признаки. Помилование же представляло собой акт об освобождении от наказания или о смягчении наказания, освобождении от уголовного преследования, о снятии судимости, касающийся одного или многих, но конкретных лиц. Поэтому помилование часто связывалось с примерным поведением виновного после осуждения, то есть с его исправлением. Вопрос о помиловании мог быть поставлен не только осужденным, но и по инициативе соответствующего высшего органа государственной власти, по ходатайству заинтересованных лиц, по представлению государственных, общественных учреждений и организаций, а в отношении иностранцев – по просьбе иностранных государств.

Ромашкин сделал обзор актов об амнистии и помиловании в СССР, предусматривавших как полное, так и частичное освобождение от наказания либо смягчение наказания, освобождение от уголовного преследования или от правовых последствий осуждения.  Амнистии распространялись не только на основные, но и на дополнительные меры наказания, назначенные судом, что подтверждается рядом актов об амнистии, изданных в союзных республиках. В частности, во всех постановлениях Президиума ВЦИК, изданных в 1934–1935 гг. об амнистии в ознаменование 15-летия со дня образования ряда автономных республик, входящих в состав РСФСР (Башкирской, Татарской, Дагестанской, Чувашской, Карельской, Удмуртской и др.), предписывалось осужденных к лишению свободы на срок до 3 лет включительно, а бывших красных партизан и красногвардейцев – до 5 лет включительно и женщин, имеющих малолетних детей, беременных независимо от срока лишения свободы освободить от содержания под стражей и дополнительных мер наказания в виде поражения в правах, высылки и ссылки; освободить их и от таких дополнительных мер наказания, как штраф или конфискация имущества, если эти меры к моменту опубликования акта об амнистии не были фактически осуществлены[15].

Частичное освобождение от наказания могло состоять либо в смягчении наказания путем сокращения назначенного срока, например срока лишения свободы, либо путем освобождения только от основного наказания, когда дополнительное наказание остается, либо о замене наказания более легким, например лишения свободы – исправительно-трудовыми работами, безусловного осуждения – условным осуждением[16].

Ромашкин проанализировал вопрос об освобождении от уголовного преследования, правовых последствиях осуждения. Освобождение от уголовного преследования означало, что в результате акта об амнистии прекращались производством уголовные дела, находившиеся в следственных органах, и дела, поступившие в суды, но еще не рассмотренные ими. Тем самым лица, совершившие те или иные преступления, подпадавшие под действие амнистии, полностью освобождались от предусмотренного законом наказания. Акты об амнистии нередко предусматривали освобождение не только от уголовного преследования и наказаний, назначенных судебными приговорами, но и от взысканий, наложенных в административно, а иногда и в дисциплинарном порядке. В то же время всякий амнистированный, нанесший ущерб государству или отдельному лицу, обязывался возместить его, несмотря на то, что он был по амнистии полностью освобожден от наказания. Приговоры, вступившие в законную силу, подлежали исполнению в части гражданского иска и после амнистии[17].  

Таким образом, амнистия и помилование – предусмотренные законом меры милосердия по отношению к совершившим преступление лицам, призванные облегчить их участь. В переводе с греческого термин «амнистия» означает «прощение». Он и ныне сохраняет свою изначальную сущность. Статья 103 Конституции Российской Федерации относит объявление амнистии к исключительной компетенции Государственной Думы РФ, принятие же акта об амнистии субъектами Российской Федерации является недопустимым. В российской истории государства и права применялась амнистия, как уголовно-правовая, так и политическая, предполагавшая отказ государства от уголовного преследования лиц, виновных в преступлениях массового характера, когда индивидуальная роль каждого не имела решающего значения. Помилование же осуществляется в отношении конкретного осужденного. Помилование в соответствии со ст. 89 Конституции РФ относится к прерогативе главы государства, то есть освободить лицо от назначенного наказания или заменить его другим – более мягким вправе только Президент. Несмотря на то, что амнистия и помилование, как правило, влекут за собой освобождение от уголовного наказания, ни один из этих актов не реабилитирует виновных лиц и не оспаривает состоятельность законов и правомерность приговоров.