ЭТНИЧЕСКАЯ ДЕВИАНТНОСТЬ

БАЛКАЕВ Н. Н.

Место учебы: ФГБОУ ВО «МГУ им. Н.П. Огарёва».

   В настоящей статье мы будем разбираться в обоснованности утверждений о наличии этнических девиаций и соотнесении их с правовыми нормами.

     Девиантное поведение – совершение поступков, которые противоречат нормам социаль­ного поведения в том или ином сообществе (Э.Дюркгейм).

         Под этническими девиациями сегодня предлагается понимать полное или частичное неприятие (отрицание) со стороны отдельных этни­ческих групп, этносов и народов (народностей) морально-этических, правовых, корпоративных, тради­ционных, религиозных и иных норм и правил [1].

     Существуют два определения не в полной мере совпадают друг с другом. Если в первом случае – это совершение поступков, то во втором случае под девиациями предлагается понимать простое отрицание или непринятие со стороны норм и правил.

     Также, если учитывать позицию Верховного Суда, что простое отрицание само по себе еще не образует противоправного деяния, так как критика политических организаций, идеологических и рели­гиозных объединений, политических, идеологиче­ских или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды [2].

     Мы не случайно обратились к работам Кузьминой Н.В., так как именно в работах данного автора проявились наиболее противоре­чивые подходы к пониманию этнических девиаций. В первом случае автор указывает на непринятие правовых норм и правил, но уже далее отмечает, что в области собственно девиантного поведения (в узком смысле слова) традиционно изучению подлежат такие виды асоциальных отклонений, в процессе которых не нарушаются нормы права, и в то же время, хотя девиантность и неотделима от преступности, так как является составляющей механизма перехода к преступному поведению через делинквентное, т.е. правонарушаю­щее поведение, не влекущее уголовной ответстве­нности.

     Этнические деликты автор предлагает понимать и как противоправные поступки, но не влекущие уголовной ответственности.

     Таким образом, уже в одной статье Кузьминой Н.В. заложены три противоречивых подхода, ни одному из которых автор не отдает предпочтения в полной мере: во-первых, простое непринятие (отрицание) правовых норм и правил; во-вторых, асоциальные отклонения, в процессе которых не нарушаются нормы права; в-третьих, правонарушающее поведение, не влекущее уголовную ответственность.

     При этом Кузьминой Н.В. делается принципиальный вывод, что девиантным поведение конкретных этнических групп считается только лишь с точки зрения существующих в обществе морально-правовых норм, закрепленных национальным законно­дательством, а также норм социально-культурных.

     Опровергнуть или доказать что-либо могут примеры из практики. Не будем отступать от правил.

     Например, отклонения от норм и правил этногруппы может являться половая девиация – отклонение полового поведения от общепринятых и обусловленных социально-этническими критериями форм, не достигающее, однако, степени выраженности перверсии [3].

     К половой девиации как к насильственным действиям, детерминированным этническими традициями и обычаями в полной мере можно отнести нанесение увечий половых органов женщин, включающее процедуры, связанные с частичным или полным удалением внешних половых органов женщины и другими повреждениями гениталий на основе культурных, религиозных и иных немедицинских мотивов в странах Африки. Нанесение женщинам увечий половых органов практикуется в 28 африканских странах, а также в Азии (Индонезия) и Ближнем Востоке (Йемен). В России пока подобные случаи не фиксировались. Однако все чаще подобные случаи встречаются в Европе, Австралии, Канаде и США, главным образом в среде эмигрантов из перечисленных стран. По данным правозащитной организации «Amnesty International» число девушек и женщин, получивших увечья половых органов, составляет от 100 до 140 миллионов, каждый год подобному риску подвергается около 2 млн. женщин [4].

     В феврале 2003 г. Межафриканский комитет по обычаям, затрагивающим здоровье женщин и детей (МАК), принял «Декларацию нулевой терпимости к увечьям женских гениталий (УЖГ) на Африканском континенте».

     Совершение подобных действий на территории Российской Федерации однозначно будет подлежать квалификации по статье 111 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью), но при условии, что совершены они против воли лица, т.е. насильственно, так как обществу уже известны многочисленные случаи самоувечий, наносимых лицами для собственного удовлетворения (проколы тела, вживление инородных тел, в т.ч. в половые органы, пластика частей тела и т.п.), с которыми социум смирился.

     В 1999 г. во Владимирской области были привлечены к ответственности члены преступной группы, специализирующейся на сбыте наркоти­ческих средств, организаторами которого явились граждане Таджикистана [5]. В ходе одного из допросов обвиняемый – организатор группы К. – пояснил, что сбыл опий своему двоюродному брату для употребления наркотика последним в виде раствора для снятия боли в почках, т.е. вместо лекарства, т.к. ранее таким образом поступали их матери, которые давали опийный раствор при любом заболевании.

     Совершение этих действий как немедицинских подлежит квалификации по статье 228 УК РФ (незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов).

     Очевидно, что приведенные примеры указывают, что в основе преступлений лежит совершение поступков, которые противоречат нормам социального поведения в том или ином сообществе, однако детерминированы существую­щими этническими традициями и обычаями. Совершение подобных действий и можно отнести к этническим девиациям, которые противоречат нормам уголовного закона.

     В данном случае приведенные примеры в полной мере подтверждают характеристики девиантного поведения, как устойчивого поведения личности, отклоняющегося от наиболее важных социальных норм, причиняющего реальный ущерб обществу или самой личности, а также сопровождающегося социальной дезадаптацией [6].

     Приведенные примеры не только разрушают вывод Кузьминой Н.В. о том, что этнические девиации не связаны с нарушением норм уголовного закона, но также опровергают ее утверждение о том, что большинство форм этнического девиантного поведения носит ярко выраженный политико-правовой характер, поскольку направлено на изменение или разрушение политической системы общества, отклоняется от действующих юридических норм, судебной практики.

     Политическая система общества при совершении подобных девиаций не страдает.

     Как проявления бытовых этнических девиаций предлагается понимать и «цивилизованный антисемитизм». Здесь не говорится о бытовых этнических отклонениях, а об опасности национал-экстремистской идеологии и политики для строительства правового государства. Предлагается считать, что этнические диффамации и девиации, в старом традиционном «национал-трайболистском» контексте, например, проявления юдофобии, ксенофобии (или русофобии) в современном обществе, способны вызывать заметную межнациональную напряженность и ощутимые сложности для межэтнической консолидации и также должны рассматриваться в контексте процессов международной глобализации.

     Однако мы уже отмечали, что для уголовно-правовой доктрины существует проблема в том, что на сегодняшний день нет четких критериев для понимания «ксенофобии» (прим авт.: а равно юдофобии, русофобии и т.п.) для целей квалификации: эмоции (как фобию, исходя из психологического значения данного слова), мотив (как внутреннее побуждение к действиям на почве ненависти, неприязни, нетерпимости), явление (как социальный процесс, а также исходя из такового закрепления в международно-правовых документах) [7].

     Следует согласиться с мнением профессора Н.Ф. Кузнецовой, которая указывает, что с ксенофобией, безусловно, надо решительно и последовательно бороться, строго соблюдая принцип равенства всех перед законом. Но уголовными ли репрессиями, если не сформулированы действитель­но общественно опасные составообразующие признаки? Достаточно ли считать таковыми признаки «публичности» и «использование СМИ», которые предусмотрены в ч. 1 ст. 282 УК? Пока ксенофобские мотивы не объективировались в приготовлении, покушении, оконченном конкретном преступлении, соучастии в них, наказывать за ксенофобские мотивы, хотя бы и публично выраженные, значит отступить от принципов законности о ненаказуемости мнений и убеждений и равенства защиты интересов всех наций и этнических групп [11, с. 145-146].

     В этом случае относить указанные явления к этническим девиациям вообще преждевременно.

     А вот еще примеры поведения, которое некоторым покажется девиантным со стороны этногруппы. Вот как описываются в цыганских «быличках» примеры деятельности цыган: «Жили в одном цыганском таборе два цыгана, и были они большими друзьями. Таких друзей во всем мире не сыскать. Воровали вместе, коней меняли вместе – все делали вместе»; «Парень сватается к девушке. Обоим по 15 лет. У цыган это считается возрастом взрослых людей. Девушка отвечает на сватовство: «я умею гадать, просить. Добуду кусок в дом. А ты даже воровать не умеешь»; «Чтобы подняться на ноги, один друг предлагает другому заняться делом, и стали они вдвоем коней воровать. Один выводит. Другой дорогу указывает. За три дня целый табун пригнали. Богатыми стали» «В одном сибирском городке жили цыгане – муж с женой и дети. С цыганки какой спрос? Может гадать, выпросить, а муж этот, не сказать чтобы вором был, а если нужда за горло схватит, мог на «цыганское дело» пойти»; «У российских цыган считалось так: тот настоящий цыган, кто хорошо лошадей менять умеет. А у сибирских цыган хотя и тоже лошадей меняли, но того молодцом считали, кто был вором удачливым»; часто описание дается как обыденное, обычное занятие цыган: «Пошли как-то раз цыгане коней воровать, а жены их решили погадать…» ; «…бывало так у сибирских цыган, что выходили они на цыганские дела – то лошадку украдут, а то и в дом заберутся…»; «жила одна цыганская семья – мать и сын и брат матери, который был знаменитым вором…» [8].

     Если в случае с похищением коней проблем с квалификацией не возникает – это кража (статья 158 УК РФ), хотя коней воровали не только цыгане, но и уроженцы Кавказа, то с отнесением других правил поведения к этническим девиациям возникают проблемы. Например, критикуемые иногда обществом ранние браки у цыган. Но сегодня браки с 14 лет разрешены, например, в следующих субъектах Российской Федерации: Белгородской, Вологодской, Владимирской, Калужской, Московской, Мурманской, Нижегородской, Новгородской, Орловской, Ростовской, Рязанской, Самарской, Тверской и др. областях.

     Таким образом, общество уже изменило ранее принятые правила и подобное поведение нельзя отнести исключительно к этнической девиации цыган.

     Один из способов существования цыганских семей – попрошайничество. Типичным это занятие является для представителей среднеазиатских цыган – люли. География мест кочевки обширна – от Иванова до Нижнего Новгорода и Саранска. На Владимирщине среднеазиатские цыгане активизируются с начала лета и до ноября. Во Владимирской области цыгане-люли действуют в гг. Струнино, Александрове, Киржаче, Петушках, Лакинске, Камешково, Коврове, Вязниках и Гороховце. Место очередной высадки определяет старший – цыганский барон, которому подчиняется весь табор. Дословный перевод имени барона Атабек – «отец-хозяин». В среднем за сезон один табор цыган-люли вывозит из России свыше 1 млн рублей. Кроме того, в России действует более 8 – 10 кланов таджикских цыган [9].

     Но и в этом случае отнести такое поведение к девиантному со стороны этногруппы нельзя, ибо в уголовный кодекс законодателем было включено примечание к статье 151 УК РФ (Вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий): действие настоящей статьи не распространяется на случаи вовлечения несовершеннолетнего в занятие бродяжничеством, если это деяние совершено родителем вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств, вызванных утратой источника средств существо­вания или отсутствием места жительства.

     И если мы говорим о совершении поступков, которые противоречат нормам социального поведения в том или ином сообществе, то само общество допускает отступление от норм, вводя исключения для уголовной ответственности. Таким образом, данные действия также нельзя отнести к примерам этнических девиаций.

     С мошенничеством под видом гадания у цыган дело еще проще. Во-первых, не все цыганки гадают (не все обучены), во-вторых, в современной России такой способ мошенничества применяют не только представители цыган.

     Определенные виды девиаций все же допускаются в этногруппах и иногда их носители занимают центральные места в этносе. Как пример, шаман, который умеет разговаривать с животными, духами и растениями. В племени его не считают человеком, однако он носит ярко выраженные не основные социальные функции. Среди наиболее известных девиантов, ставших в главе этнической иерархии, можно назвать Чингисхана, который боялся собак, что среди монголов считалось уродством [10].

     Однако нас более интересует поведение, которое подпадает под уголовно-правовую квалификацию. Например, если воин является представителем какотаназии (враждебного этноса, «злой смерти»), то шаман являет собой «добрую смерть», эвтаназию, то есть он отправляет душу по циклу с тем, чтобы она позже вернулась в потомках.

     С позиции правил и норм, закрепленных в России, подобные действия однозначно следует квалифицировать по статье 105 УК РФ (убийство).

     Шаманы могут заниматься и частной медицинской практикой (врачеванием, лекарством, знахарством), а данные действия подпадают под признаки статьи 235 УК РФ (незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью). Однако вряд ли следует относить подобные действия к этническим девиациям, так как во многих российских деревнях найдутся бабушки, занимающиеся знахарством (т.н. народной медициной), лечение у которых не относится к правилам поведения большинства членов этногруппы.

     Примером этнической девиации, на первый взгляд, может выступить поведение молодых людей – уроженцев Кавказа, которые при возникновении незначительного повода начинают отмечать события стрельбой из имеющегося оружия (даже при наличии разрешительных документов на него). Так, 25 апреля 2009 г. около 19.00 ч. в центре Москвы сотрудники милиции задержали 19 чеченцев и ингушей на автомобилях, которые грубо нарушали правила дорожного движения, создавая аварийные ситуации, и стреляли из пневматического оружия. Об этом сообщил ИТАР-ТАСС со ссылкой на столичное ГУВД [11].

     Около 17.00 ч. сотрудники ДПС начали преследовать нарушителей, которые двигались по Садовому кольцу. Хулиганы «препятствовали нормальному движению автотранспорта, создавали аварийные ситуации, вплоть до перекрытия участков дороги. Нарушители периодически открывали из окон стрельбу из травматического оружия. На машинах были вывешены ингушский и чеченский национальные флаги».

     Как сообщил «Интерфакс» со ссылкой на ГУВД столицы, для задержания злоумышленников на помощь сотрудникам ДПС пришли бойцы ОМОН, в результате в районе Красносельского моста были задержаны 19 человек: двое выходцев из Чечни и 17 ингушей. У двоих из задержанных изъято травматическое оружие.

     Фактически действия указанных лиц следует квалифицировать по ч. 2 ст. 213 УК РФ, как хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, по предварительному сговору группой лиц.

     Необходимо учитывать, что несомненной особенностью народов Северо-Кавказского региона является особое отношение населения к оружию, которое считается признаком мужского достоинства, гордости и удачи [12].

     Ю.М. Антонян и В.В. Смирнов указывают на обычай широкого использования в культуре социальной (особенно национальной) группы насилия, что нередко бывает связано с культом оружия, героизацией разбоя и разбойников, в том числе среди предков, находит выражение в мифологии и символике [13].

     Таким образом, анализируя приведенный пример, мы приходим к выводу о следующем механизме совершения преступления: идеализация мужчины – горца, признаком которого является оружие + стереотип – владение оружием как атрибутом национального костюма (одежды) + установка – следование обычаям и традициям предков (например, стрельба на свадьбах, во время отмечаемых событий) + побуждение к самоутверждению – стремление виновного проявить (выразить) свои чувства публично, противопоставить интересы собственные интересам общества, продемонстрировать пренебрежительное отношение к последним, показать свою вседозволенность, безнаказанность= мотив этнической маргинализации, выделяемый нами у представителей этнических групп, преданных своим традициям и обычаям [14].

     Отнести же подобное поведение к исключительной особенности какой то одной этногруппы не представляется возможным, так как если в Москве за подобные действия задержали чеченцев и ингушей, то проведенные авторами полевые исследования летом 2011 г. в Дагестане и Краснодарском крае показали, что создание аварийных ситуаций (при пренебрежении правилами дорожного движения) допускают представители разных этнических групп: аварцы, арчинцы, даргинцы, армяне и др. Главное в этой ситуации – наличие праздничного повода, и тогда молодые люди начинают ездить на автомашинах задом наперед, наперегонки, пытаются ударить друг по раскрытым ладоням при следовании по встречным полосам или параллельно друг другу и т.п.

     Следующим примером из цикла образцов возможного этнодевиантного поведения представителей Северного Кавказа служат примеры исполнения танца лезгинка, при условии, что её исполнение нарушает общественный порядок. Например, следует ли понимать под антиобщественной этнической традицией или этнически девиантным поведением традицию танцевать лезгинку в общественных местах? А если это совершено в общественном месте в ночное время под громкую музыку и нарушает закон об охране общественного порядка? Так, в дни новогодних праздников 2011 г. в Ставрополе была арестована компания из 14 исполнителей лезгинки, среди которых были даргинцы, армяне, азербайджанцы и один узбек – за шумные танцы под окнами многоэтажек [15].

     Все танцоры привлечены к административ­ной ответственности по части 1 статьи 19.3 КоАП РФ и по статье 2.5 краевого закона об административных правонарушениях «За нарушение тишины и спокойствия граждан в ночное время». Все задержанные были арестованы сроком от 5 до 10 суток. В то же время ранее президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров заявил, что не считает нужным танцевать на улицах лезгинку без всякого повода: «Если вы ночью или днем нарушаете общественный порядок, просто, без всякого повода, а оттого, что вам этого просто захотелось, то вы подрываете авторитет лезгинки, которую весь народ любил и любит. Каждому должно быть свое время и свое место».

     Вопрос выделения т.н. этнических девиаций весьма сложен, ибо этнос– система весьма подвижная. Так как если взять классическое определение этноса: этнос – есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традицией и отличаемых ею от таковых других групп [16] и кабардинскую пословицу «традиции и обычаи – это то, что мы сами устанавливаем», то отказ от отдельных видов поведения в этногруппе повлечет и исключение такого поведения из представляющегося нам девиантным.

     Например, практически все население Чечни поддерживает меры Рамзана Кадырова, направленные против похищения невест, о чем свидетельствуют данные СМС-опроса, проведенного ГТРК «Грозный» в течение октября 2010 г. «Поступило 175 тысяч сообщений. До 99% участников голосования одноз­начно высказались против этого позорного явления, которое приобрело массовый общенациональный масштаб», – заявил Р.Кадыров в 17 октября 2010 г. на совещании, прошедшем в театрально-концертном зале в Грозном [17].

     Однако, если даже если большинство населения выступает за отказ от традиции похищения невест, то от обычая «кровной мести» общество отказаться не желает. И это несмотря на то, что мотив «кровной мести» – единственный этнический обычай-мотив, указанный в нормах Уголовного кодекса.

     Но и в этом случае говорить о противоправности такой девиации, как обычай «кровной мести», еще рано, так как простое включение в уголовный закон в качестве мотива, понятие «кровной мести» не раскрывается не одним законом или нормативным актом. А поэтому отнести даже этот единственный включенный в закон обычай к этнодевиантной форме поведения, как к противоправной в полной мере не представляется возможным.

     Изменить ситуацию можно, если разрабо­тать и законодательно закрепить определение «кровной мести» (прим. авт.: об этом мы уже писали) [18], а также других видов девиантного поведения в традиционных этногруппах.

     Но в этом случае само общество может столкнуться с проблемой, на которую уже указывал Ш.Л. Монтескье: «Дух умеренности должен быть духом законодателя». Административные власти правового государства должны уважать культурные ценности мультинационального общества, переда­ваемые из поколения в поколение, а не запрещать отдельные примеры этноповедения, называя его девиантным, когда в основе лежат традиции и обычаи, передаваемые через века.

     Предлагая же законодательно закрепить виды и формы т.н. этнических девиаций, мы можем подтолкнуть законодателя необоснованно (в отсутст­вие криминологического обоснования) вмешаться тонкую сферу этносоциальных отношений, име­ющую существенное значение для народов, которые живут по правилам и нормам, на сегодня не всеми понимаемыми и принимаемыми.

     Более важным представляется выявление и изучение подобных, описанных нами и иных при­меров поведения в этногруппах, в целях определения влияния такого поведения на формирование побуждения (мотива) к совершению преступления в конкретной криминально-криминогенной ситуации, для предупреждения совершения преступлении.

ЛИТЕРАТУРА:

1.                  Кузьмина Н. В. Этнические деликты и преступность как вид правонарушающего поведения: к постановке проблемы // Научный вестник Уральской Академии государственной службы: политология, экономика, социология, право. – 2011. – №1 (14).

2.                  О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 [Электронный ресурс]. Доступ из справ. – правовой системы «КонсультантПлюс».

3.                  Блейхер В. М., Крук И. В. Толковый словарь психиатрических терминов (около 3000 терминов). – М., 1995. – С. 107.

4.                  Международный день протеста против нанесения увечий женским гениталиям: требуются эффективные меры для защиты женщин // Российский Вестник «Международной Амнистии». – 2004. – № 27. – С. 22.

5.                  Зюков А.М. Криминологическая характеристика преступлений, совершаемых представителями разных этнических групп: дисс… канд. юрид. наук. – Рязань, 2005. – С.122.

6.                  Змановская Е.В. Девиантология: (Психология отклоняющегося поведения): учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений.  – М., 2004. – С.288.

7.                  Зюков А.М., Киреева Е.А. Этнический мотив преступлений (от классификации до квалификации): проблемные вопросы уголовного и уголовно-процессуального права: учеб. пособие. – Владимир, 2011. – С. 70.

8.                  Сказки цыган СССР / сост., запись текстов, пер., предисл. и коммент. Е. Друца и А. Гесслера. – М.: Наука, 1991. Быличка 8 «Двойники». – С.50-55.

9.                  Болотин П. Средняя Азия кочует по центру России // Призыв. – 2000. – 14 ноября. – С. 2.

10.              Никитин В. Этнические девиации и внутренняя динамика: конспект лекции №9 16.11.2009 [Электронный ресурс]. – URL: http://konservatizm.org/seminars/etnosotsiologiya/161109140928.xhtml (дата обращения 18.05.2016).

11.              В Москве задержана группа чеченцев и ингушей на автомобилях // Газета.Ru. – 2009. – 25 апреля.

12.              Магомедов Р. М. Новое время и старые обычаи. – Махачкала, 1966. – С.84-85.

13.              Антонян Ю. М., Смирнов В. В. Терроризм сегодня // ВНИИ МВД России. – М., 2000. – С.48.

14.              Наумов А. В. Практика применения уголовного кодекса Российской Федерации: коммент. Судеб. Практик и доктринальное толкование / А.В. Наумов, под ред. Г.М. Резника. – М.: Волтерс Клувер, 2005. – С. 127-129.

15.              14 исполнителей лезгинки на Ставрополье отсидели по 10 суток [Электронный ресурс]. – URL: http://news.rambler.ru/8708723/ (дата обращения 18.05.2016)

16.              Широкогоров С. М. Этносъ. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. Отдельный оттискъ изъ т. LXVII Извъстiй Факультета Госуд. Дальневосточн. Университета. – Шанхай, 1923. – С. 72-75.

17.              Рамзан Кадыров решил бороться с похищениями невест [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http: // zemliachestvo.ucoz.ru/news/ramzan_kadyrov_reshil_borotsja_s_pokhishhenijami_nevest/2010-10-18-5 (дата обращения 18.05.2016)

18.              Зюков А. М. Кровная месть: внеправовой обычай и государственно-правовая политика. – Владимир, 2009. – С.90-92.